Нефёдов Ф.Д.

НЕФЁДОВ Филипп Диомидович [6.10.1838, с.Ива­ново Шуйского у. Владимирской губ. — 12.3.1902, д.Перебор Владимирской губ., похоронен в Москве], писатель, фольклорист, этнограф. Н. неодно­кратно бывал в Башкортостане, знакомился с его ис­торией, жизнью и фольклором башкир. Путевые за­метки послужили материалом для сб. очерков и рас­сказов “На восточной окраине”, “В горах и степях Башкирии”, “По Белой”, “На кумысе”; статей “От­чёт о поездке в Башкирию”, “О курганах Приураль­ского края”; легенд “Зигда” и “Ушкуль” и др. Н. интересовался личностью С.Ю., о к-ром записал много сказок, песен, преданий и легенд. При рабо­те над худ. очерком “Движение среди башкир перед Пугачёвским бунтом; Салават, башкирский батыр” (1880) писатель ставил своей целью показать С.Ю. не только “как бунтовщика, но и как человека”. “Материалом для настоящего очерка, — пояснял в примечании Н., — послужили: неизданные ещё — “Дело о Салавате и отце его Юлае”, хранящееся в архиве Уфимского губернского правления; преда­ния, рассказы и песни, собранные автором на месте, в Башкирии. Автор воспользовался также и печат­ным материалом, с которым удалось ему познако­миться”. На полях донесения Уфим. провинц. кан­целярии в Казанскую губ. канцелярию от 2 окт. 1775 об отправлении из Уфы в Казань телесно нака­занных С.Ю. и Юлая Азналина была сделана запись: “Из этого дела извлечения отосланы действ[ительному] члену Императорского общества естествознания, антропологии и этнографии Филип­пу Нефёдову. 1870 году августа 1 дня. Уфа”. Очерк состоит из 2-х частей. В 1-й части излагается исто­рия Башкортостана с сер. 7 до сер. 18 вв. Особое внимание уделяется баш. восстаниям, к-рые автор считает вполне правомерными: “целых два столетия башкиры отстаивают свои права, признанные за ни­ми царём Иваном IV”. Неоднократно упоминает о С.Ю., как бы подчёркивая, что повествование о прошлом края необходимо лишь для того, чтобы обосновать закономерность и неизбежность появле­ния нац. героя баш. народа. Во 2-й части очерка по­дробно освещаются детские и юношеские годы, ста­новление характера С.Ю. Появление С.Ю., считает автор, глубоко символично: “...Кровавое зарево до­горавших аулов приветствовало рождение Салава­та”. Всё повествование Н. подчиняет одной цели — раскрытию причин, побудивших С.Ю. встать на путь борьбы и поднять башкир на восстание. “У се­бя дома он слышал грустные песни матери и расска­зы отца о бедствиях народа”, — пишет автор. Ярки­ми красками описывает Н. детство Салавата, проходившее на лоне первозданной природы, к-рая так же, как и семья, способствовала его воспитанию. Во время поездки с отцом по родному краю Салават ви­дел сожжённые дотла деревни, слушал рассказы участников и очевидцев восстаний о жестоких рас­правах с повстанцами, и сердце его наливалось гне­вом. “Вот на какой почве вырастал этот цветок!” — восклицает автор. Когда Салавату исполнилось ше­стнадцать лет, он уже был сложившейся личностью: “В его глазах светились ум и энергия... Перед юно­шей почтительно склоняют головы старики, о нём все говорят, и начитанности его удивляются не толь­ко муллы, но даже сами ахуны”. Окружающая жи­вописная природа приводит Салавата в восторг и рождает страстное желание передать всю эту красо­ту в песне. Он поёт о “благодатном Урале”, “крот­ком небе, усеянном звёздами и красавицей луной”, о птицах, цветах, любимой девушке, о счастье се­мейной жизни. Но Н. отмечает, что главная тема по­эзии С.Ю., характеризующая его как поэта-гражда­нина, — это тема любви к родине и своему народу: “...мысль об освобождении родины не давала ему покоя и звала его на дело, манила на подвиг. Осво­бодить родину!” Наступает осень 1773. “Первые выстрелы под Яицким городком раздались восем­надцатого сентября, — пишет Н. — Широко раз­нёсся по степи их гул, и эхо отозвалось в горах Башкирии. Всё живое в крае встрепенулось и на­сторожилось...”. Весть о первых успехах Пугачёва “электрической искрой бежит по Башкирии”. С.Ю. разъезжает по аулам, узнаёт настроение людей, со­бирает оружие. Народ верит ему и готов подняться на его боевой клич. “Дальнейшая судьба Салавата уже тесно связана с Пугачёвским бунтом”. Этими словами завершается очерк. Предания, рассказы и песни, собранные автором в Башкортостане, позво­лили ему создать живой, реальный и вместе с тем романтич. образ Салавата. “Башкирские песни, распеваемые в честь Салавата, одни сложены наро­дом, а другие самим Салаватом”, — пишет Н. В очерке в прозаич. форме приведены стихотворения С.Ю., известные ныне под назв. “Мой Урал”, “Зу­лейха”, “Стрела”, “Тихой ночью в перелеске...”, “Семья дорогая, родные мои...”.

Соч.: Движение среди башкир перед Пугачёвским бунтом; Са­лават, башкирский батыр //Русское богатство. 1880. №10; Т о же //Башкирия в русской литературе. Т.2. Уфа, 1991.

Лит.: Рахимкулов М.Г. Воспевшие Салавата: Образ батыра в русской литературе: Художественно-краеведческие очерки. Уфа, 1994.

В.В.Сидоров