Приговор Тайной экспедиции от 16 марта 1775

ПРИГОВОР ТАЙНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ ОТ 16 МАРТА 1775, док. следств.-судебного дела С.Ю., составл. в Моск. отделении Тайной экспеди­ции (см. Следствие и суд над Салаватом Юлае­вым). Подписан А.А.Вяземским, М.Н.Волкон­ским, скреплён по листам обер-секретарём С.И.Шешковским и завизирован Екатериной II определением “Быть по сему” на первой странице. Хранится в РГАДА. Впервые опубликован в сб. до­кументов “Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии”.

Судебное решение изложено на 14 страницах. В соотв. с судебным законодательством следств. часть процесса не отделялась от судебной, и приговор был вынесен производившими расследование чи­новниками — Вяземским и Волконским. Из показа­ний С.Ю. судьями вынесено решение: С.Ю. пови­нен в том, что находился в войске Е.И.Пугачёва и участвовал “на многих против верных войск сраже­ниях, тако ж и в раззорении многих селений”. Обобщая док. следствия, судьи отобрали материал, позволявший выделить моменты, изображающие его преступником. Зачастую они шли на искажение свидетельств с целью дискредитировать подсудимо­го и назначить ему возможно более суровое наказа­ние. В то же время судьи вынуждены были при­знать, что С.Ю. упорно отводил от себя обвинения в каких-либо “убивствах и злодействах”, в чём он, по их заявлению, “не признаётся”, и отправить де­ло на дальнейшее расследование в Оренбургскую губернию. В результативной части приговора С.Ю. назывался “клятвопреступником и бунтовщиком”. Оренб. губернатору предписывалось дополнительно “изследовать и обличить” С.Ю. в “безчеловечных убивствах” и “извлечь из него и о сем собственное признание”. Особо подчёркивалась необходимость “с самою верностию” установить, что С.Ю. был “пойман уже после поимки” Пугачёва. Дело С.Ю. отсылалось на дорасследование со ссылками на правосудие, к-рое требует “прежде... обличить, а потом уже судьбу его решить”. Но одновременно заявля­лось, что признание С.Ю. в участии в сражениях против правительств. войск по гос. законам заслу­живает смертной казни. Хотя в приговоре говори­лось о продолжении следствия, фактически губер­натору направлялся окончательный приговор о на­казании С.Ю. Тайная экспедиция вынесла решение наказать С.Ю. “как злодея” “во всех тех башкир­ских селениях, где от него самые злейшие варвар­ствы и убивствы происходили”, а после сослать на пожизненные каторжные работы в Балтийский Порт. В предварительном варианте приговора го­ворилось о наказании его кнутом, вырывании нозд­рей и клеймении, в окончат. тексте было опущено упоминание об этих мерах наказания. Публичное наказание С.Ю. на родине должно было, по замыс­лу судей, внести свой вклад в запугивание и усми­рение неоднократно поднимавшегося на борьбу против нац. и соц. гнёта баш. народа и показать, что за любое выступление против существующих порядков следует неотвратимое возмездие. Пере­кладывая карательные акции на губернатора, Вя­земский и Волконский предусмотрели и то, что на­казание будет осуществлено далеко от центра стра­ны и вести о продолжающихся расправах с участ­никами восстания уже после казни Пугачёва и по­давления нар. движения не дойдут до Европы, об­ществ. мнением к-рой так дорожила Екатерина II. Тайная экспедиция также указала губернатору ус­тановить степень виновности Юлая Азналина и на­казать его, “равняясь преступлениям его и тамош­ним ныне обстоятельствам”.

Ист.: РГАДА. Ф.7, д.2043, ч.14, л.156—162; Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии: Сборник докумен­тов. Уфа, 1975.

Лит.: Гвоздикова И.М. Салават Юлаев: Исследование документальных источников. Уфа, 2004.