Протокол показаний Салавата Юлаева от 25 февраля 1775
ПРОТОКОЛ ПОКАЗАНИЙ САЛАВАТА ЮЛАЕВА ОТ 25 ФЕВРАЛЯ 1775, док. следств.-судебного дела С.Ю., составл. в Моск. отделении Тайной экспедиции (см. Следствие и суд над Салаватом Юлаевым). Допрос 25 февр. 1775 вели А.А.Вяземский, М.Н.Волконский и С.И.Шешковский. Переводчик И.Гульчихин. Подписан С.Ю. на тюрки (в переводе на рус. язык “К сему допросу я, Салават, сын Юлая, руку приложил”). Хранится в РГАДА. Впервые опубликован в сб. документов “Пугачёвщина”.
В соответствии с установленной формой протокол С.Ю. открывается с указания на время и место его производства и перечисления лиц, участвовавших в допросе. Текст показаний начинается с изложения биографич. данных С.Ю.: “Салаватом его зовут, Юлаев сын, от роду ему двадцать первой год. Жительство он имел при отце своём, Оренбургской губернии в Уфимской провинции, в деревне Юлаевой, состоящей на большой Сибирской дороге” [Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии. С.300]. Треть показаний С.Ю. посвящена событиям сер. окт. — кон. дек. 1773. С.Ю. сообщил о том, как он в составе отряда старшины Алибая Мурзагулова присоединился у д.Биккулово к команде атамана А.А.Овчинникова, поясняя в своё оправдание, что повстанцы превосходили их численно в два раза и поэтому старшина “без сопротивления к злодеям и склонился”. С.Ю. рассказал, как был представлен Е.И.Пугачёву под Оренбургом, упомянул о боях под городом. Подробно описал неудавшуюся попытку перейти от пугачёвцев “к верным войскам”. Это был явно тактический ход: С.Ю. рассчитывал ввести следователей в заблуждение и смягчить свою вину. С.Ю. признал своё участие во взятии Красноуфимска, осаде и штурме Кунгура (ранен “в правой пах”), упомянул о сражении с “верными войсками” на терр. Сибирской дороги и занятии Осы вместе с Пугачёвым (здесь “тяжело в правую ногу ружейною пулею ранен”). В заключении подчеркнул, что он “никого из своей воли и сам собою не умерщвлял, а может быть, при сражении с верными войсками кого и убил, но точно показать не может”. Отвечая на вопросы следователей, С.Ю. объяснил, что по приказу Пугачёва сжёг “заводчика Твердышова состоящей близ отца его деревни завод, под которой насильно Твердышовым на земле отца его поселены две деревни”. Об участии отца в нар. движении С.Ю. ничего не сказал, но с гордостью объявил, что отец вручил ему знамя, полученное им в 1772 за воинские заслуги в Польше. С.Ю. попытался обратить внимание следователей на судьбу своей семьи: “три жены его и два сына взяты в плен” правительств. войсками. С.Ю., по его показаниям, верил, как и бол-во повстанцев, в царское происхождение Пугачёва, принимал его “за истиннаго российскаго государя”, которому “все тамошние башкирские их селении... предались”. Поэтому заявил о раскаянии в содеянном и, принеся повинную, просил “матерняго помилования” от императрицы. В соответствии с избранной тактикой защиты С.Ю. старался умалить собственную роль в восст., отвести обвинение от себя и своих товарищей и признавал лишь неопровержимые факты. Он сознательно не называл многие места боёв, фамилии командиров воинских частей, против к-рых сражался. С.Ю. привёл неск. имён повстанцев, переложив на них ответственность за вовлечение его в события под Красноуфимском и Кунгуром, зная, что эти повстанцы либо погибли, либо скрылись от преследований царских властей. Члены Тайной эксп. усомнились в истинности показаний С.Ю. и для выяснения фактов его повстанч. деят-сти обратились к док. уликам и свидетельским показаниям старшины Кулыя Балтачева, на основании к-рых и вынесли приговор (см. Приговор Тайной экспедиции от 16 марта 1775). В тот же день был допрошен и Юлай Азналин. Протоколы их показаний оформлены одним документом на 15 страницах.
Ист.: РГАДА. Ф.6, оп.1, д.427, л.15—22; Сборник Императорского Русского исторического общества. Т.6. СПб., 1871; Восстание Емельяна Пугачёва: Сборник документов. Л., 1935; Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии: Сборник документов. Уфа, 1975.
Лит.: Гвоздикова И.М. Салават Юлаев: Исследование документальных источников. Уфа, 2004.
