ПУШКИН Александр Сергеевич

ПУШКИН Александр Сергеевич (26.5.1799, Моск­ва — 29.1.1837, С.-Петербург), рус. писатель. Ав­тор кн. “История Пугачёва” (впервые опубл. в 1834 под назв. “История Пугачёвского бунта”) — перво­го в отечеств. историографии исследования по ис­тории Пугачёва восстания 1773—75. В основу ра­боты легли док. 1773—74 Секретной экспедиции Государственной военной коллегии и походных канцелярий командующих правительств. войсками ген.-аншефа А.И.Бибикова, ген.-майора П.М.Голи­цына, ген.-поручика Ф.Ф.Щербатова, получен­ные П. в февр.—марте 1833 из архивов Воен. ми­нистерства. Среди сохранившихся “трофейных” док. повстанцев — манифесты и указы “Пет­ра III” — Е.И.Пугачёва, предписания Военной коллегии “Петра III” — Е.И.Пугачёва, письма пугачёвских атаманов и др. П. удалось собрать неопубликованные мемуарные записки современников Пугачёвского восстания. В авг.—сент. 1833 П. со­вершил поездку по Поволжью и Юж. Уралу: встре­чался с уральскими и оренб. казаками, горожанами и записывал их рассказы. При создании своей ра­боты П. использовал рус. и зарубежную печатную лит-ру, освещавшую различные стороны Пугачёв­ского движения (см. “Достоверные известия о мя­тежнике Емельяне Пугачёве и поднятом им бун­те”). Представляя в нач. дек. 1833 рукопись “Ис­тории Пугачёва” на цензурное рассмотрение импе­ратора Николая I, П. в сопроводительном письме, адресованном шефу Отд. корпуса жандармов А.Х.Бенкендорфу, но предназначавшемся самому царю, поведал о сути и содержании своего труда: “Намерение моё было написать исторический ро­ман, относящийся ко временам Пугачёва, но нашед множество исторических материалов о сей любопытной эпохе, я оставил замысел и написал “Исто­рию Пугачёвщины”. Полагаю, что она может быть любопытная, особенно в отношении военных дейст­вий... Смею надеяться, что сей исторический отры­вок будет любопытен для его величества особенно в отношении тогдашних военных действий, доселе худо известных”. Рецензируя рукопись П., Нико­лай I предписал назвать её “Историей Пугачёвско­го бунта”. 25 янв. 1835 П. послал экземпляр книги императору Николаю I с рукописным приложени­ем — “Замечания о бунте”, в к-ром поместил не во­шедшие в работу отдельные наблюдения о людях и событиях времён Пугачёвского восст. (полагая, что они не могли быть преданы гласности). Судя по вы­сказанным в “Замечаниях” суждениям, можно предположить, что П. рассматривал борьбу, развер­нувшуюся в России в годы восст., как гражданскую войну: с одной стороны, “весь чёрный народ был за Пугачёва”, к тому же и “духовенство ему доброже­лательствовало”, к этому же лагерю “решительно принадлежал... класс приказных и чиновников” и “выслужившихся из солдат офицеров”, с другой — только “одно дворянство было открытым образом на стороне правительства”. Интересна оценка П. действий рук. конфликтующих сторон: “Разбирая меры, предпринятые Пугачёвым и его сообщника­ми, должно признаться, что мятежники избрали средства самые надёжные и действительные к своей цели. Правительство с своей стороны действовало слабо, медленно, ошибочно” [Пушкин А.С. Замеча­ния о бунте //Полное собрание сочинений. Т.9, кн.1. С.375,376]. Здесь же П. писал о “противуза­конности” казни 10 янв. 1775 депутата Уложенной комиссии 1767—69 Т.И.Подурова, ссылаясь на именной указ Екатерины II от 16 дек. 1766, к-рый ввёл в действие “Обряд выбора” депутатов Уложен­ной комиссии, провозглашавший их освобождение от телесного наказания, пыток и смертной казни.

Освещая в “Истории” прошлое Урала и Повол­жья, ставших гл. ареной Пугачёвского восст., П. коснулся предшествующих нар. выступлений, осо­бенно подробно остановившись на многолетних вол­нениях в Яицком казачьем войске, разразившемся восст. 1772, упомянул о крупном баш. восст. 1735— 40, массовых волнениях горнозаводских крестьян в 1760-х гг., побеге 170 тыс. волжских калмыков на В., в Джунгарию. П. привёл сведения о нахожде­нии в рядах Главного повстанческого войска отря­дов баш. конницы, о её участии в боевых действи­ях против правительств. войск. Описывая обстанов­ку, сложившуюся в нач. окт. 1773 у Оренбурга, когда к нему подошли пугачёвские отряды, П. пи­шет, что взбунтовались окрестные башкиры, “взволнованные своими старшинами”, и начали “присоединяться к войску бунтовщиков”. Власти осаждённого Оренбурга ожидали прибытия баш. конного ополчения, собранного в волостях Уфим­ской и Исетской провинций. Но, как пишет П., эти надежды не сбылись: “башкирцы, ожидаемые из Уфы” и находившиеся уже “в недальнем рассто­янии” от Оренбурга, так в нём и “не бывали”. Нек-рые из них в самом начале боёв пугачёвских отрядов ок. Юзеево с корпусом ген.-майора В.А.Кара, едва “заслыша пальбу”, разбежались, а б.ч. башкир-ополченцев (в их числе был и С.Ю.) добровольно перешла на сторону повстанцев. Реша­ющее воздействие на подъём повстанч. движения в крае и вовлечение башкир в ряды повстанцев ока­зали манифесты и указы “Петра III” — Е.И.Пуга­чёва. В собрании док. к “Истории” хранятся копии с нек-рых воззваний, в т.ч. переводы на рус. язык манифестов, подлинники к-рых на тюрки рассыла­лись в нач. окт. 1773 по баш. волостям Уфим. и Исетской провинций с обещаниями пожаловать башкир за верную их службу “Петру III” землями, водами, лесами и прочими угодьями, денежным и хлебным жалованьем и боеприпасами, а также сво­бодой вероисповедания и др. Весной 1774 Е.И.Пу­гачёв потерпел поражение под Оренбургом и с неск. сотнями конников ушёл на С.-В. Башкортос­тана, где приступил к созданию нового войска. “Вся Башкирия восстала”, — пишет П. в 6-й главе “Истории”. Освещая боевые действия башкир-по­встанцев, П. называет их предводителя — С.Ю. (его имя упоминается при описании семи эпизодов). На страницах работы получили отражение док. све­дения об участии С.Ю. в боях 6 и 8 мая 1774 под Симским заводом и бою 31 мая 1774 у Айской при­стани, 3 июня у Верхних Кигов и 5 июня ок. Ураз­метево, соединении войска Салавата Юлаева с Гл. повстанч. войском и их походе к Красноуфим­ску, Кунгуру и в Прикамье. П. считал, что мятеж был беспощаден, но показал, что беспощадность и жестокость проявлялись в равной степени в дейст­виях обеих сторон: и восставших, и их усмирите­лей. Стремясь к живой выразительности изложе­ния, П. в работе над ист. источниками и осн. текстом книги использовал всё многообразие худ. средств. Он трансформировал содержание источни­ков, достигая этим большей выразительности обра­зов и динамичности повествования. В этом отноше­нии П. произвёл своего рода преобразование стиля научно-ист. лит-ры, сблизив его до нек-рой степени с методом худ. прозы.

В тв-ве П. пугачёвская тема получила не только научное, но и худ. отображение. В повести “Капи­танская дочка” (“Современник”, 1836, кн.IV) пред­стаёт исторически достоверный образ Пугачёва, че­ловека самобытного и могучего характера, деятель­ного, предприимчивого и дерзкого, наделённого природным умом и — при всём его коварстве и же­стокости — великодушием и состраданием. См. так­же И.Башарин.

Лит.: Оксман Ю.Г. Пушкин в работе над “Историей Пу­гачёва” //Литературное наследство. Вып.16—18. М.; Л., 1934; Блок Г.П. Пушкин в работе над историческими источниками. М.; Л., 1949; Овчинников Р.В. Пушкин вработе над ар­хивными документами: “История Пугачёва”. Л., 1969; Овчин­ников Р.В. Над “пугачёвскими” страницами Пушкина. М., 1981; Гвоздикова И.М. Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии в рукописном наследии А.С.Пушкина //Малоизученные источники по истории Башкирии. Уфа, 1986.