Романтизм и реализм

РОМАНТИЗМ И РЕАЛИЗМ в творчестве Салавата Юлаева, является одной из мало­изученных тем в башкирском литературоведении. В ранних стихотворениях С.Ю., посв. родной при­роде и любимой девушке, прослеживаются роман­тич. нотки, свойственные поэзии Востока. Как из­вестно, романтизм как идейно-художеств. направ­ление противопоставлял утилитаризму и нивелиро­ванию личности устремлённость к безграничной свободе, совершенствованию и обновлению, пафос личной и гражданской независимости. К романтич. мировосприятию обычно приводит разлад идеаль­ного восприятия мира и соц. действительности. “Романтикой принято называть умонастроение, связанное с подъёмом чувства личности, полной ду­шевного бытия, верой человека в собственные без­граничные возможности, радостным предчувствием осуществления самых высоких, сокровенных жела­ний и намерений” (Хализев В.Е. Теория литерату­ры. С.73). В стихотворениях С.Ю. о родной при­роде (“Мой Урал”, “Родная страна”, “Тихой но­чью в перелеске...”) заметного противоречия ро­мантич. идеала с действительностью не наблюдает­ся. Поэт искренне и радостно восхищается красо­той родного края, воспринимая всё это как божест­венное творение: “Сознаю величье бога, /Божие дела” (пер. Давлетчина; “Алланың ҡөҙрәтен күрәм, /Алланың эше икәнен аңлайым”); “Значит, больше всех аллаха /Славит соловей” (пер. Дав­летчина; “Тимәк, барыһынан да нығыраҡ алланы /Маҡтай һандуғас”). Позднее чувствительность его натуры переплетается с мятежностью духа, он чув­ствует в себе прилив необыкновенной силы, в меч­те один побеждает большое количество воображае­мых противников (“Битва”). Представления поэта о героическом в юношеские годы не отрывались от реальной действительности, во всяком случае, его романтич. видение мира не входило в непримири­мое противоречие с ней. Воплощению стремлений к героическому в действительности, а следовательно, и в поэзии, способствовало нар. движение под предводительством Е.И.Пугачёва. Поэзия С.Ю. к тому времени входила в период зрелости. Всё его поэтич. тв-во кануна и периода восстания — это худ. переосмысление своей воинской судьбы и пол­ководческой деят-сти. По сути, оно было началом нового принципа, соответствующего отображению реальной действительности. Реализм в тв-ве С.Ю. протекал в русле реализма нар. поэзии, характер­ная особенность к-рого заключалась в глубоких фи­лософских обобщениях через отображение безотла­гательного, злободневного, конкретного (“Семья дорогая, родные мои...” и “По бездорожью тропы пробивая...”). В этих стихотворениях уже преобла­дают черты реализма: “Когда подумаю, /Что я с вами расстанусь, /Мне станет так грустно, /И слё­зы, невольные слёзы, /Подступают к моим глазам” (перевод Ф.Д.Нефёдова; “Уйлаһам һеҙҙең менән /Айырылышыуҙы, /Миңә күңелһеҙ булып ҡала, /Күҙҙәремә ирекһеҙҙән йәштәр килә”); “Меня дож­дёшься, Амина, /Навстречу вынесешь сына. /Здравствуй, сын мой, /Первый сын мой Рама­зан!” (пер. В.П.Бирюкова; “Мине көтөрһөңмө, Әминә, /Ҡаршыма улымды алып сығырһыңмы. /Һаумы, улым, /Тәүге улым Рамаҙан!”). В стихотворении “Агидель течёт средь бурых скал...” также ощущается предчувствие предстоящей бури, прослеживаются элементы реализма. В описании мирной природы, р.Агидель косвенно говорится о том, что чаша терпения народа переполнена: “Из слёз людских иль капель дождевых /Вода в озёрах набралась твоих?” (перевод Г.Г.Шафикова; “Һыуҡайҙарың күктән, әллә ерҙән, /Әллә күҙ йәшенән йыйылған”); “В болотах топких невысок тальник – /Иль солнце покрывает груда скал? /Иль кровь туда налипла в горький миг /И вверх расти тальник тот перестал?” (пер. Шафикова; “Һаҙҙарыңда талдар бейек үҫмәй, /Күк ҡояшын ҡая ҡаплаймы? /Әллә үҙәгенә ысынлап та /Ҡара ҡандар ҡатып ҡалғанмы?”). Здесь нет прежнего юношеского восхищения красотой природы, лирич. герой переживает за сложившуюся на его родине обстановку. Стихотворения “Юрюзань, река души ты нашей...”, “Наброситься готов летящий яс­треб...” и кубаир “С ратью Пугачёва слившись, в войско с ним соединившись...”, сочинённые во вре­мя нар. движения, затрагивают проблемы, связан­ные с этим событием. Всё внимание лирич. героя приковано к освободительной борьбе: объявляя её священной, он стремится привлечь к ней всё насе­ление страны. Даже молодые девушки, считает он, должны помочь, пожертвовав драгоценными укра­шениями: “Продайте, девы, ваши украшенья – /Они необходимы для войны” (перевод Шафикова; “Әлмизәктәр һатың, ҡыҙҙар, /Һатың, бары кәрәк һуғышҡа”). В кубаире в форме обращения к наро­ду подробно изложены гл. предпосылки восстания и основная программа. Песни-четверостишия можно охарактеризовать как воспроизведение в па­мяти событий и переживаний реального прошлого, гл. образом, восстания. Уже миновали самые гроз­ные, победоносные дни борьбы, всё идёт к пораже­нию восстания. От созданных в такой атмосфере песен веет печалью. Горестно вспоминать обо всём: о семье, о возлюбленной, о любимой дочери, о рас­топтанной врагами родной земле, об эпизодах вой­ны. Но поэт не отчаивается, в его мечтах (уже не в романтических) видится реальное будущее страны: вырастут молодые батыры, продолжат начатое им дело. Как видно, в творческом принципе С.Ю., сформировавшемся в процессе эволюции от роман­тического к реалистическому, доминировало реали­стическое начало. Это не случайно, оно было пре­допределено традициями многовековой фольк. по­эзии, где реализм не сводился лишь к элементам, а бытовал устойчиво и полноправно.

Лит.: Әхмәтйәнов К.А. Әҙәбиәт теорияһы. Өфө, 1972; Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2000.

М.Х.Идельбаев