Салават и Пугачёв”

“САЛАВАТ И ПУГАЧЁВ” (“Салауат һәм Пуга­чёв”), спектакль Баш. т-ра драмы (Уфа). Авторы: Ф.М.Сулейманов, В.Г.Муртазин-Иманский, Д.Юл­тый. Реж. Муртазин-Иманский, худ. С.И.Никанд­ров, комп. Х.К.Ибрагимов и И.В.Салтыков-Вол­конский, балетмейстер А.Г.Маренич. Премьера со­стоялась 18 и 22 (1-й и 2-й акты) апр. 1927 в Моск­ве во время гастролей, приуроченных к 4-му съезду Советов СССР.

Восстановив отсутствующие у С.Мираса и Д.Юлтыя части исходной пьесы “Салават-батыр” (“Салауат батыр”) Сулейманова, эмигрировавшего вместе с А.-З.А.Валидовым, Муртазин-Иманский выстроил пьесу по принципу худ. параллелизма. И Пугачёв, и Салават проходили каждый свой путь в Крестьянской войне, изображённой в спектакле. И тот и другой становились жертвами измен и преда­тельств в собств. рядах. Обе темы стали осн. на всём протяжении спектакля. Одна из 1-х сцен вос­производила совет старейшин баш. общины с учас­тием вождей тат., чув., черемисских (мари) родов, на к-ром принималось решение присоединиться к “Петру III” — Е.И.Пугачёву. Богач и тархан Ки­ньябай был против выступления башкир под стяга­ми самозванца, но, получив отпор от старых баш. батыров, прошедших тюрьмы и каторги рус. цариз­ма, вынужденно принял сторону восстания. В фи­нале спектакля он, сняв маску приверженца нар. движения, по распоряжению подполковника Ми­хельсона грабил усадьбу Юлая Азналина и вместе с неким рус. офицером, мародёром и крепостни­ком, распределял женщин, чтобы определить их се­бе в крепостные. И сюда, в дом, приводили Юлая и Салавата, уже с вырванными ноздрями, клеймё­ных и битых. Старшина Юлай, до первых побед сына сомневающийся в выборе своей позиции, ста­новился яростным мятежником, вменившим себе в обязанность сжечь все з-ды на Урале. Старик Ай­дар, участник прежних баш. бунтов, являлся к Са­лавату в часы тревог и сомнений и призывал его продолжать борьбу. Муз.-хореографич. эпизоды спектакля, включавшие языческие заклинания и обряды башкир, выражали ощущения трагич. неус­троенности жизни и человеч. судеб. Реж. и актёры внесли в спектакль прямые морально-этические оценки. Эпический характер, свободный “гимниче­ский” образ спектакля, восходящие к героич. ле­гендам, были связаны с достоверными и священны­ми для народа событиями и героями. В рецензиях моск. театр. критиков высоко оценивался и спек­такль, и работа самой труппы.

Ист.: ЦГИА РБ. Ф.Р-108, оп.2, д.679, л.179.