ЛИТЕРАТУРА И ФОЛЬКЛОР

ЛИТЕРАТУРА И ФОЛЬКЛОР. Взаимодействие Л. и ф. – процесс сложный и многогранный. К устному народному творчеству писатели обращались на всех этапах развития литературы. Творческое освоение фольклора придаёт отечественной литературе самобытность. От цитирования и стилизации писатели переходили к осознанию культурных и нравственных ценностей народа, более осмысленному использованию фольклорного материала в художественном тексте. Взаимосвязь Л. и ф. происходит на уровне взаимодействия сюжетов, фабул, использования фольклорных художественных приёмов и средств выражения, цитирования, сравнений и т.д.

В Башкортостане взаимодействию, межнациональным особенностям Л. и ф. посвящены исследования Б.Г. Ахметшина, М.Х. Идельбаева, М.Г. Рахимкулова, С.Г. Сафуанова, А.М. Сулейманова, И.Г. Кульсариной, М.Х. Надергулова. Н.А.  Хуббитдиновой, Г.Б. Хусаинова, З.Я. Шариповой и др. Тесные взаимосвязи Л. и ф. наблюдаются в изустной литературе. Широко были распространены произведения арабской и персидской литературы– Табари, Рудаки, Фирдоуси, Газали, Омара Хайяма, Аттара, Казвини, Руми, Саади, Джами и др. Рукописные и печатные книги считались большой ценностью и передавались из поколения в поколение. Одной из форм распространения литературных произведений было заучивание наизусть; сохранилось связанное с этим башкирское предание “Дочь тархана и книга о Юсуфе” (“Тархан кызы хэм Йософ китабы”) о юноше, поехавшем в Египет и выучившем наизусть книгу о Юсуфе. В конце 19 в. в Казани были изданы “Книга попугая” (“Тутыйнамэ”), “Калила и Димна” (“Кэлилэ вэ Димнэ”), “Тысяча и одна ночь” (“Мен дэ бер кисэ”) и др. произведения восточной литературы, в которых отражены фольклорные мотивы. Из арабской и персидской литератур заимствованы  газель,  дастан,  хикаят и др. жанры, особенности композиции, например, вставная (“сказка в сказке”).

Фольклорные сюжеты, мотивы и образы башкир органически вошли и обогатили произведения классиков русской литературы А.С. Пушкина, Л.Н. Толстого, Н.А. Некрасова, Н.А. Островского, С.А. Есенина, Д.Н. Мамина-­Сибиряка и др. Образ Салавата Юлае­ва в Крестьянской войне 1773–75 отражён в публикациях Р.Г. Игнатьева, М.В. Лоссиевского, Ф.Д. Нефёдова, С.П. Злобина; предания и легенды – в произведениях М.В. Авдеева, Л.Н. Андреева, Г.П. Белорецкого, В.В. Брусянина, Д.В. Давыдова, П.И. Добротворского, С.А. Есенина, В.Г. Короленко, А.И. Куприна, К.Г. Паустовского, С.Г. Рыбакова и др. Отдельные сказы книги “Малахитовая шкатулка” П.П. Бажова написаны по мотивам башкирского фольклора (“Демидовские кафтаны”; все – 1939; “Старых гор подаренье”, 1946 и  др.),  мотивы  эпического  сказания о Зая­Туляке были использованы в его сказе “Золотой   волос”,   а   также в повести “Башкирская русалка” В. Даля, романах “Домик на Сакмаре” Д.А. Лебедева, “Степь сказалась” А.М. Фёдорова и др. В сказке “Аленький цветочек” С.Т. Ак­сакова, которая была впервые опубликована в 1858 в качестве приложения к автобиографическому повествованию “Детские годы Багрова­ внука”  и  носила  название «“Аленький цветочек” (Сказка ключницы Пелагеи)», написана на основе литературной   вариации   известного у многих народов сюжета “Красавица и чудовище”, услышанной писателем в детстве от ключницы Пелагеи. В поэтике очерков К.М. Симонова “В башкирской дивизии”, И. Эренбурга “Башкиры”, повестей И.В. Сотникова “Сильнее огня”, И.П. Недолина “Перевал” органично использованы моти­вы и образы башкирских народных песен.

Неразрывные взаимосвязи  башкирской Л. и ф. и народов Башкортостана, использование стихосложения народного отмечаются в   творчестве   М.   Акмуллы,   Ш.  Бабича, Р.Я. Гарипова, Мажита Гафури, Х.Л. Давлетшиной, Ф.Н. Вуколова-­Эрлика, Наки Исанбета, Габдуллы Тукая и др.; Ю.А. Андрианова, А.Г. Бикчентаева, М.Я. Воловика, М.А. Гафурова, А. Генатулина, Ю.А. Горюхина, К.Ф. Зиганшина, И.В. Сотникова, М.А. Чванова, С.Р. Чураевой, Г.Г. Шафикова, Р.М. Ягудина и др. Так, сюжеты и мотивы башкирских народных сказок, преданий и легенд, примет, заговоров, песен, обрядового фольклора встречаются в повести “Могусюмка и Гурьяныч” Н.П. Задорнова, в поэме “Ульмесбай”, повестях “Долгое­-долгое детство”, “Таганок”, комедии “Похищение девушки” Мустая  Карима,  в  трилогии  “Униженные” З.А. Биишевой и др.; башкирско-­татарские фольклорные мотивы присутствуют в поэме “Шурале” Габдуллы Тукая, комедии “Родник” (“Хыу юлы”) Нажиба Асанбаева и др.; чувашские – поэмах “Нарспи” К.В. Иванова, “Дед Кельбук” (“Келпук мучи”) Я.Г. Ухсая и др. В произведениях многих писателей используются такие традиционные фольклорные мотивы, как чудесное рождение героя, преодоление  им  препятствий,  выбора,  запрета, помощника и вредителя-­антогониста и т.д. Структурная модель народных быличек и сказок использована в прозе В.Г. Распутина, В.М.  Шукшина, Л.С. Петрушевской и др. Функция дарителя и помощника героя отражена в образе Пугачёва в повести “Капитанская дочка” Пушкина, образ отшельника  Мухтара  – в романе Злобина “Салават Юлаев” и т.д. В литературе часто используются такие традиционные фольклорные приёмы и тропы, как постоянные эпитеты (“добрый молодец”, “уста сахарные”, “брови соболиные” и др.), инверсия, антитеза, гипербола, психологический и синтаксический параллелизм, цветовая символика, уменьшительно­ласкательные аффиксы/суффиксы и т. д.

Взаимосвязи Л. и ф. отражены и в инсценировках, постановках литературных произведений на сценах театров республики, народных театров и студий, участниками литературных кружков. См. также Театр и фольклор, Фольклор и средства массовой информации.

И.Г. Кульсарина